|
20.04.2020 Единый урок мужества, посвященный летчикам ИЛ-2
|
Ил-2 обладал феноменальной живучестью, поэтому пользовался огромной и вполне заслуженной популярностью. Однажды один из пилотов, сам того не желая, продемонстрировал классический пример живучести "горбатого", А дело было так. Выполняя очередное боевое задание, штурмовики наскочили на обратном пути на группу немецких истребителей. Прикрытия не было, и немецкие "фоккеры" здорово потрепали наши "Илы". Едва-едва удалось отбиться заградительным пулемётным огнём.
На посадку заходили как обычно, соблюдая порядок, строго по очереди. Принимал самолеты комиссар полка. И вдруг одна из машин, только что появившаяся над аэродромом, нарушая все правила и инструкции, напролом ринулась на полосу.
Комиссар остолбенел от неожиданности. А штурмовик уже коснулся земли колесами. Машина пробежала сотню метров и вдруг... переломилась надвое. Нос и хвост одновременно задрались к небу, а то, что осталось, просело на грунт. Сам же пилот остался живым и невредимым. Выбравшись из кабины, он молча обошел вокруг самолета, задумчиво посмотрел в небо, откуда минуту назад заходил на посадку, потом снова на свой "ил" и, наконец, медленно, разделяя слова долгими паузами, сказал подбежавшему комиссару:
- Думал... развалюсь в воздухе... вот и поспешил... малость...
- Ну и правильно, что поспешил! Ну и молодец! - радостно отозвался комиссар и облокотился, чтобы перевести дух, на крыло.
Крыло обломилось, с треском рухнув на землю. Комиссар отскочил в сторону.
- Молодец, говорю, что решил поторопиться! - каким-то не своим голосом снова сказал он.
Сбежавшиеся к месту аварии летчики были настолько поражены случившимся, что, несмотря на всю серьезность ситуации, кто-то из них, не выдержав, прыскал в кулак. Чудом оставшийся в живых лётчик, наоборот, держался тихо и отрешенно, словно ничего особенного и не произошло.
Наконец комиссар пришёл в себя и подошёл к машине. Вместе с вызвавшимися добровольцами он насчитал более двухсот (!) пробоин, не говоря уже о покорёженном стабилизаторе и перебитых тросах рулей.
Случай этот относится, конечно, к разряду редкостных, но свидетельства о небывалой живучести "Илов" мог бы привести чуть ли не всякий фронтовой лётчик-штурмовик. Да, такого самолета у немцев не было. Великолепные летные качества штурмовика, естественно, не могли служить гарантией на абсолютную неуязвимость.
Война без потерь не бывает. Особенно потери Ил-2 были велики в 41-м и 42-м годах, когда летали на одноместных машинах. Позже положение резко изменилось, в полки пошли двухместные штурмовики с пулемётом, прикрывающим заднюю полусферу. Промышленность неуклонно наращивала темпы, и господство в воздухе в конце концов перешло на нашу сторону. Каждый вылет штурмовиков в тыл противника сопровождался теперь мощным прикрытием силами истребителей: "илы" крушили наземную вражескую технику, "яки" и "лавочкины" старались не подпускать к ним немецкие истребители. Однако и сами штурмовики, если того требовал момент, могли постоять за себя в воздушной схватке. Значительно уступая "мессершмиттам" и "фоккевульфам" в скорости и маневренности, у них все же имелись и кое-какие свои козыри. Одним из них был специальный маневр, отработанный летчиками именно на те случаи, когда они по какой-либо причине оставались без прикрытия истребителей. Маневр заключался в том, что захваченные врасплох "илы" прижимались как можно ниже к земле и, обеспечив себе гарантию от заходов снизу, отгоняли врага перекрестным огнем из бортовых пулеметов, кружа так, чтобы один мог прикрывать другого. Немцам, как правило, это не нравилось, и они быстро бросали пустую, как им казалось, и опасную для себя затею. Правда, перестроиться подобным способом не всегда удавалось. А иногда летчики и сами того не хотели: пока вражеский объект не уничтожен, думать о себе особенно некогда.
Именно в такую вот минуту Георгий Береговой во второй раз потерял машину. Впрочем, в конечном счете выяснилось, самолет попросту невозможно было спасти. Но знать об этом наперед, ни он сам, ни тем более его воздушный стрелок Ананьев, разумеется, не могли. Вначале кое-какая надежда у них всё же оставалась...
Отрывок из повести Георгия Сомова "Третья высота"
|
